27 июля, седьмой день
С самого утра стало понятно – дело плохо. Вчерашний туман так и не рассеялся, более того, зарядил моросящий дождь. Появилось предчувствие безнадеги, похоже, что такая погода надолго, а в этих местах при таких метеоусловиях не летает вообще ничего.
Женя еще надеется на чудо, ждем до обеда, но усиливающийся дождь подсказывает, что чудес не будет. Устраиваем военный совет (предполагающий отсутствие демократии) и принимаем решение делегировать Женю на переговоры с капитаном сухогруза-угольщика, который по счастливому стечению обстоятельств как раз сегодня завершал разгрузку угля в местном порту (в этом процессе было занято практически все работоспособное население поселка) и собирался вечером отчаливать в сторону Анадыря.
Безумно жаль было прощаться с мечтой о знакомстве с эскимосской частью Чукотки (восточное побережье), морзверобоями, китами и т.д. Никакой возврат денег от вертолетчиков не может компенсировать такую потерю людям, решившимся потратить часть своего отпуска для путешествия на край земли. Но разум подсказывал: поселок Провидение, куда нас должен был привезти арендованный сильно заранее вертолет, тоже закрыт по метеоусловиям, и даже если распогодится здесь, не факт, что погода будет там. Уйти сейчас на сухогрузе – это единственная возможность успеть на обратный рейс в Москву. Более поздние события показали, что решение было принято верное.
В ожидании ответа от капитана сухогруза находим новое развлечение: в местном музее празднуют свадьбу. Широкая душа Владислава Москальчука не могла пропустить такое событие, он немедленно развил активность по покупке достойного подарка молодоженам и поиску букета цветов. С первой частью справился относительно легко, а вот с букетом случился облом. Нет тут такой роскоши, вот нет - и всё! Невеста реально была с искусственными цветами в руках. А жених то и дело засовывал свои руки в карманы, и на шутливые замечания директора музея искренне отвечал: - А куда их девать? Дайте мне гаечный ключ, это мне понятнее…
Но в целом церемония прошла очень весело: обычная туристическая палатка символизировала ярангу, молодые сотрудницы музея – оленей, а директриса продемонстрировала недюжинный талант режиссуры. Добрая улыбка не сходила с лиц присутствующих в течение всего действа. А больше всех радовался пятилетний Михаил, чьи родители наконец-то решились оформить свои отношения, хотя вряд ли он понимает сейчас всю значимость этого события.
Возвращается Женя. Да, нас берут на сухогруз, но! На тринадцать человек нам дают одну каюту, где может разместиться лишь трое, а остальным выделяют большую кают-кампанию. Ну, «большая» она, конечно, была только на словах, едва-едва хватило места, чтобы застелить рядами спальные мешки, которые Женя раздобыл в Эгвекиноте, снова задействовав свои связи. А в каюту отравляем трех девушек.
С замиранием сердца идем в столовую на ужин. Внешне блюда выглядят страшновато. Но стоило попробовать, и происходит разрыв шаблона. Потрясающе вкусно!
- Ребята, ну не бывает в природе куриной лапши с грибами! Но я это ем, и это обалденно… - шокированно бормотал Денис Папахин, уплетая добавку.
- Ёлки, а ведь это у нас самая настоящая эвакуация получается. Коланьков, если бы ты это заранее придумал, вообще цены бы не было такому эксперименту! – вторил его старший брат, Олег Папахин (IMAC, президент).
Какое там заранее, как такое вообще можно представить себе из Москвы? Слава богу, что случайно получилось, а то бы сидели сейчас в Эгвекиноте или в Провидении без шансов успеть на самолет…
Под впечатлением от суровой экзотики вздымающихся свинцовых волн за бортом судна и от мысли, что спать придется в таких условиях, народ далеко за полночь зависает за игрой в «Тысячу». Но поспать все же надо, и вот начинается массовое укладывание в кают-компании, процесс сильно напоминает происходящее в армейской казарме после отбоя. Ниже краткое содержание диалогов с переводом на нормативную лексику.
- Что, олигархи, допрыгались? – Бахшиян злорадно распихивал боками Папахина, Матафонова и Москальчука, укладываясь поудобнее.
- Да уж, тут только приподнялся – а места уже и нет…, - философски реагировал Олег Папахин.